Фернанда и кафе “Fernanda”

Это будет рассказ в двух частях: о неординарной женщине Фернанде Виттгенс (Fernanda Wittgens), жившей в прошлом веке, и о посвящении ей –  архитектурном проекте, созданном несколько месяцев назад, в конце прошлого года. Обе части связаны со знаменитой миланской Пинакотекой Брера, хранилищем выдающихся художественных шедевров, от средневековья до ХХ века. Здесь наша героиня, искусствовед по образованию, проработала почти 30 лет, став первой в истории Италии женщиной, возглавившей музей, к тому же такой важный как Брера. Благодаря усилиям сегодняшнего директора Пинакотеки Джеймса Брэдбурна, имя Виттгенс и ее наследие были вытащены из небытия и отряхнуты от архивной пыли, а многие ее до сих пор актуальные идеи были воплощены в ходе недавно завершенного трехлетнего обновления музея. Важным финальным аккордом этой радикальной трансформации стало открытие в конце музейного маршрута, в заключительном зале 39, кафе, которое получило имя – “Fernanda”. Итак, начнем рассказ с Фернанды-человека.

Я – Фернанда Виттгенс

Таких принято называть “девочка из интеллигентной семьи”: Фернанда родилась в Милане 3 апреля 1903 года, в профессорской семье – отец, Адольфо Виттгенс, с австрийскими корнями (отсюда и необычная для Италии фамилия) преподавал язык и литературу в классическом лицее Parini, для детей из хороших миланских семей, и вместе с матерью они активно приучали своих семерых детей к искусству, с обязательными походами выходного дня по музеям. Поэтому по окончании школы выбор – куда пойти учиться? – был предопределен. 

Adolfo Wittgens de Streytenau с женой Margherita Righini и детьми. Милан, 1909-10. Фернанда справа. Отца не стало в 1910 году. Фото Fondazione Elvira Badaracco

Фернанда поступает в Академию наук и литературы, параллельно с учебой работает журналистом-обозревателем художественных выставок и событий, чтобы помогать осиротевшей без отца семье. Она заканчивает учебу в октябре 1925-го, защитив диплом с отличием на тему истории искусств под руководством профессора Паоло Д'Анкона. И в следующие три года посвящает себя преподаванию – в том же лицее Парини, где когда-то работал ее отец; пишет в компании с двумя коллегами школьные учебники по искусству. В 1928 году, как вспоминал потом Этторе Модильяни, бессменный директор Пинакотеки Брера, на тот момент с двадцатилетним стажем, к нему на прием инспектор Марио Сальми (по другим данным ее университетский профессор Д'Анкона) привел совсем еще молодую девушку, с горящим взглядом и энергичными жестами. Позднее и в другой ситуации* ее сравнивали то ли с Афиной-Палладой, то ли с Валькирией, видимо это почувствовал во время собеседования и Модильяни.   

Фернанду взяли на работу, придумав ей должность “временного сотрудника”, хотя по сути она сразу же взяла на себя массу технических и административных функций – с нагрузкой и обязанностями инспектора. Для почти шестидесятилетнего Модильяни эта полная энергии и идей молодая женщина стала настоящим подарком судьбы, идеальным помощником, технически и научно подготовленным: по его воспоминаниям, она была способной, очень активной и практически неутомимой. С 1931-го Фернанда становится ассистентом директора Бреры, а спустя еще два года – инспектором, на этот раз уже официально, де-юре. А по сути правой рукой своего учителя и наставника Модильяни, соединив в себе способности предприимчивого администратора, умеющего строить отношения и налаживать контакты, с тонкой чувствительностью большого ученого.

Женщина-деко. Портрет Фернанды Виттгенс. 1936. Фото Emilio Sommariva. Милан, Biblioteca Nazionale Braidense, Fondo Emilio Sommariva

Нельзя рассматривать жизнь этих неординарных персонажей отдельно от своей эпохи. В Италии с 1922 у власти был Муссолини, страна проживала свою “фашистскую эру”, и можно было как угодно глубоко прятаться в пласты истории искусств, но сегодняшний день ставил перед своими реалиями, которые не всегда оказывались розовыми. Фернанду с Модильяни связывали кроме общих культурных ценностей еще и этические, общечеловеческие, а именно антифашистские взгляды, что в то время было просто рискованным. В 1935 году Модильяни как официально отказавшийся вступить в фашистскую партию, был снят с должности, отдален от ведения дел в Пинакотеке и переведен в небольшой город Аквила на юге Италии. 

Фернанде пришлось справляться в одиночку с управлением Брерой, периодически консультируясь со своим старшим наставником и тайно информируя его о ходе дел. К тому же, с 38-го в Италии вступили в силу так называемые “расовые законы”, которые запрещали евреям занимать какие-либо государственные посты и подвергали их гонениям и репрессиям. С началом войны риски возросли настолько, что он как еврей, чтобы не оказаться в лагерях, вынужден был бежать с семьей и скрываться под чужим именем в провинциальных городках центральной Италии, вплоть до падения режима. Фернанда секретно помогала ему скрыться. 

Портрет Фернанды Виттгенс. Anselmo Bucci, гравюра по металлу. 1927. Милан, коллекция Civica Raccolta delle Stampe Achille Bertarelli

Временное безвластие в Пинакотеке продлилось до 1940 года, когда был объявлен конкурс на вакантную должность директора, который Виттгенс блестяще выиграла, и с 16 августа того же года вступила в должность – первая женщина в истории Италии, директор музея. О крепкой дружбе двух коллег, не прерванной даже перипетиями военного времени, с разницей в возрасте в 30 лет, говорит интересный факт – в том же 1940 году под ее (фиктивным) авторством вышло в печати литературное произведение Mentore, на самом деле написанное в подполье Модильяни. Сама же Фернанда тоже активно писала в этот период – эссеистику.

Брера во время войны. Произведения упакованы перед эвакуацией в безопасное место. 1942-43. Рим, Исторический архив. Istituto Luce

Говорят, судьба посылает человеку столько испытаний, сколько он может вынести. И видимо, в случае с Фернандой это еще одно подтверждение силы духа этой “Валькирии”. После вступления Италии в войну начатые реставрационные работы в Пинакотеке были резко прекращены, и встала задача совсем иного плана – срочной эвакуации из Милана многочисленных шедевров коллекции, именно она взяла на себя ответственность за их спасение, при полном отсутствии центральной власти, в опасении как немецких хищений, так и союзнических бомбардировок. В военном хаосе, с немногочисленными остатками музейного персонала, в большинстве своем женщинами, транспорт иногда находили почти по случаю, от грузовых до простых автомобилей. При этом картины всегда аккуратно и с любовью упаковывались, и чаще всего случалось, что “синьора директор” сама вскакивала на подножку грузовика, чтобы лично сопроводить очередной шедевр до безопасного места его укрытия, жуя дорожную пыль рядом с водителями, со всеми возможными рисками такой транспортировки – среди бомбежек и патрулей. Так в более безопасную Перуджу, кроме других картин, было перевезено бесценное “Обручение Девы Марии” Рафаэля, одного их главных шедевров миланского собрания.  Под ее личным руководством были вывезены и, как потом оказалось – спасены не только коллекции Бреры, но и еще как минимум двух миланских музеев. Изнурительные перевозки были закончены в июне 1943 года, удивительно вовремя, потому что в ночь с 7 на 8 августа квартал подвергся ковровым бомбардировкам, когда почти все залы Пинакотеки оказались разрушены…  

Брера после ковровой бомбардировки зажигательными и разрывными бомбами августа 1943 года

Нижние залы Академии художеств Брера после бомбардировки в августе 1943. Милан, Архив Publifoto

Но и это оказалась не самая драматическая глава в жизни этой неординарной женщины, которая сумела придерживаться либеральных и антифашистских взглядов даже в самые глухие годы режима. Пользуясь личным привилегированным положением, престижной должностью директора и дружбами людей, на которых можно было рассчитывать, очень часто состоятельных подруг, она с начала войны, понимая, как рискует, бесстрашно помогала знакомым, друзьям, простым преследуемым евреям и антифашистам покинуть во спасение страну и бежать в нейтральную Швейцарию. И случилось то, что должно было случится – по доносу одного молодого немецкого еврея, которому она помогала с выездом, как потом выяснилось коллаборациониста, на рассвете 14 июля 1944 года Фернанда была арестована и, признанная врагом фашизма, приговорена Особым трибуналом к двадцати годам тюрьмы, которые сократили потом до четырех - по обвинению в подпольной деятельности и организации побега евреев. Почти семь месяцев она оставалась в заключении, сначала в Комо, потом в Милане, в тюрьме Сан-Витторе. В эти драматические месяцы Фернанда написала родным из тюрьмы, наверное, свои самые сильные письма, отстаивая неизменные антифашистские взгляды и ни разу не пожалев о том, что сделала, подтверждая, что человеком надо оставаться в любых, даже самых невозможных условиях; называя заключение “стадией совершенствования”, “своего рода... аттестатом зрелости”. На советы просить Муссолини о помиловании она ответила категорическим отказом…

“Когда цивилизация рушится и человек становится животным, перед кем встает задача защитить идеалы цивилизации, продолжать утверждать, что люди - братья, даже если за это ему придется... заплатить? По крайней мере, так называемые интеллектуалы, то есть те, кто всегда заявлял, что служит идеям, а не низким интересам, и в таком качестве они учили молодых, писали, выделились из общей массы людей. Это слишком просто быть интеллектуалом в мирное время и сделаться трусливым или даже просто нейтральным, когда возникает опасность. Ошибка моих сестер и твоя заключается в вере, что мной якобы двигало доброе сердце или жалость, желание помочь, без осознания рисков. На самом деле это были твердые намерения, которые отвечали всем моим жизненным принципам: я не могу поступить иначе, потому что у меня есть мозг, который думает так, и сердце, которое так чувствует”.

[Фернанда Виттгенс, письмо матери из тюрьмы Сан-Витторе, Милан, 13 сентября 1944 года].

Только в феврале 1945 года, когда семья, обеспокоенная ее состоянием, смогла предоставить фальшивую справку о туберкулезе, Фернанду перевели из тюрьмы в одну миланскую клинику, где она оставалась до падения режима и окончания войны. На свободу вышла 24 апреля. И уже в мае вернулась в свою Пинакотеку, разрушенную и пустующую, как никогда решительная поднять любимый музей из руины. Из 34-х залов разрушенными оказались 26, в них остались лишь стены…

Реконструкция Пинакотеки 1947-1950 гг. Brera. Милан, Laboratorio fotoradiografico, Pinacoteca di Brera. Здесь и ниже

Тюрьма не санаторий, а военные годы с их лишениями точно не придают сил, и можно только представить, каких неимоверных физических и интеллектуальных усилий стоило этой женщине двигать дело восстановления Пинакотеки в разрушенном бомбардировками Милане. И еще один важный факт тех драматических дней - именно благодаря ее неимоверным усилиям была спасена знаменитая фреска Леонардо "Тайная вечеря" в разбомбленной трапезной церкви Santa Maria delle Grazie, признанная приехавшей комиссией из Рима "не подлежащей восстановлению". И только по ее настоянию приглашенный ею знакомый опытнейший и авторитетный реставратор Мауро Пелличиоли смог закрепить пострадавшую живописную поверхность, и тем спасти фреску для следующего тщательного восстановления.

Santa Maria delle Grazie после бомбардировок августа 1943. Ниже - стена трапезной с фреской Леонардо, защищенная полотном и мешками

В таком состоянии была фреска Леонардо после войны

В начале 1946 года в Милан возвращается Модильяни, его восстанавливают в правах и в звании, он остается директором музея до конца своих дней, в то время как Виттгенс делают проректором Академии художеств Брера. И плечо к плечу эти двое, Фернанда и Этторе, друзья больше чем коллеги, берутся за спасение дела их жизни – за восстановление Пинакотеки. Ищут и находят финансирование – среди зажиточных миланских семей, в Министерстве, в мэрии, везде, где это было возможно. В своих записках по поводу начала восстановительных работ Модильяни озвучил одну важную идею и впервые дал определение “Grande Brera” – великая Брера, которое стало потом программным.

"Эти деньги не будут потрачены на импровизированные работы и не для временного использования, поскольку такие усилия следует понимать как первую часть работ генеральной реконструкции "grande Brera".

[Из письма Ettore Modigliani в Министерство культуры, март 1946]

Накануне открытия Пинакотеки 1 июня 1950 года. Фернанда Виттгенс и справа архитектор Пьеро Порталуппи. Милан, Архив Publifoto

Привлекают к работе и миланскую интеллигенцию – по старой дружбе Модильяни пригласил к реконструкции архитектора Пьеро Порталуппи, с которым работал в 20-е годы над проектом оформления залов Бреры. Только вот в июне следующего 1947 года Модильяни не стало, и заканчивать эту работу Фернанде пришлось уже без своего Учителя.

Брера после реконструкции в день торжественного открытия  9 июня 1950 года. Входной и ниже - другие залы Пинакотеки

В своей эмоциональной речи в Брере 9 июня 1950 года, на собрании по случаю торжественного открытия восстановленной Пинактеки, Виттгенс, поблагодарив всю команду строителей, техников, инженеров и реставраторов, меценатов, назвала это настоящим чудом – ведь прошло всего 4 года, и феникс восстал из пепла. Музей был открыт для города. Идея “великой Бреры” Модильяни начала приобретать конкретную форму. А новаторское видение и оригинальные инициативы Фернанды, как образовательные туры и тематические выставки вдохнули новую жизнь. Она открывает залы для показов мод и концертов, заполняет их живыми цветами. Часто директор сама водит экскурсии по залам музея – ее энергия неисчерпаема. А идеи революционны, и Брера переживает настоящий бум посещений, какого никогда не бывало в ее истории – “живой музей”, по определению Виттгенс, на самом деле становится живым, музеем для всех, для рабочих, пенсионеров, инвалидов, школьников, что совпадало с послевоенными настроениями итальянцев, радующихся долгожданному миру.

“Fiori a Brera”- "Цветы в Брере": показы мод и концерты, вечерние открытия. 1956-57. Милан. Laboratorio fotoradiografico, Pinacoteca di Brera

Как человека публичного и известного своей принципиальностью, Фернанду в 1956-м приглашают заняться политикой, от чего она деликатно отказывается, объясняя, что личная свобода художника для нее важнее. Совсем незадолго до ранней смерти, случившейся 11 июля 1957 года, она написала в одном письме фразу, которую можно назвать программной:

“[…] Стоит сказать, что везде, даже в тюрьме, может быть спасено “человеческое” от “звериного”, и что искусство, возможно, одна из самых высоких форм в защиту “человеческого”. Так, вновь вернувшись в Бреру, я создала Живой Музей”.

 ***

В 2014 году ей было присуждено звание Праведницы народов мира, а 1 октября 2018 в Пинакотеке открыто посвященное ей…   

Кафе “Fernanda”

Caffè Fernanda – это завершающий в замкнутой цепочке залов Бреры, где, кстати, во времена Виттгенс располагался главный вход в Пинакотеку, потому и осталась большая бронзовая надпись над одним их каменных порталов, который сегодня открывается к кассам. Это часть реновации коллекции Pinacoteca di Brera, которую начал в 2015 году и курировал сегодняшний ее директор Джеймс Брэдбурн (интервью с ним смотрите в блоге от 6 февраля).

Кафетерий задуман как часть музейного маршрута – сюда можно попасть из заключительного 38-го зала, как и от кассы или прямо с обходной галереи Почетного двора, не посещая музея. Поскольку выставочные залы недавно получили новое хроматическое решение, приглашенная архитектурная студия RGA из Милана должна была учитывать это в своем проектном предложении, согласовывая его как с уже существующей цветовой гаммой, так и с другими элементам интерьера в варианте Пьеро Потралуппи 50-х годов.  

"Портрет Фернанды Виттгенс" Аттилио Росси (1948) и “Три грации” Бертель Торвальдсена - посвящение Andrea Appiani (1826)

“Обращение герцога Аквитании” Пьетро Дамини (1619) и бронзовый бюст Виттгенс Марино Марини (1948)

Для стен был выбран смелый сине-зеленый цвет ottanio, меняющийся при дневном и вечернем освещении, в гармонии с интенсивными тонами многих залов Пинакотеки, он удачно усиливает произведения искусства, тематически подобранные из коллекции специально для кафе. Набор мини-галереи такой: большое горизонтальное полотно “Обращение герцога Аквитании” Пьетро Дамини (1619) расположили над барной стойкой, напротив по диагонали мраморный рельеф “Три грации” Бертель Торвальдсена (1826), оба относятся к первым приобретениям в коллекцию пинакотеки XIX века.  Еще тут два посвящения Фернанде Витгенс, одолженные в частных коллекциях – ее бронзовый бюст знаменитого модернистского скульптора Марино Марини (1948) и живописный портрет кисти ее друга и коллеги Аттилио Росси (1953). Освещение зала в светлое время через два больших полукруглых окна, а вечером вполне театральное, регулируемыми прожекторами, установленными на направляющих, закрепленных вдоль существующих гипсовых балок. 

Великолепные полы в мраморе Fiore di Pesco и рамы в Rosso Lepanto – наследие проекта Порталуппи, были восстановлены и отреставрированы.

Под картиной Дамини была размещена большая барная стойка, закругленная по сторонам и решенная как интерпретация стиля деревянной мебели 50-х годов: вертикальная часть в натуральном дереве с выпуклыми “каннелюрами” из ореха canaletto, с тонкой столешницей в состаренной латуни. Так же латунные рамы и стойки в структуре для бутылок позади бара, с зеркальной задней стенкой, в которой отражаются “Три грации” Торвальдсена. Столы также на латунной ноге со столешницами из ореха –  архитекторы решили минимизировать набор материалов, чтобы сконцентрировать внимание посетителей на художественных произведениях.

В такой же логике подбиралась и мебель для зала, аллюзии на стиль mid century: легкие и удобные латунные кресла Jazz с женственными розовыми сиденьями в эко-коже и деревянные стулья Nym с изогнутой спинкой, в тонированном ясене, оба Pedrali. Той же марки стальные столы и стулья Nolita в экстерьере, на открытой галерее Пинакотеки, заполненной даже в прохладный сезон – достаточно выглянуть солнышку.

Это первое кафе-бар в истории музея Брера, если не считать кратковременного эксперимента 1980-х годов, о котором уже никто не помнит. По мнению директора Брэдбурна, который желал его открытия всеми силами, это совсем не ересь, а нормальная дополнительная услуга, как сувенирный магазин, book shop, продажа каталогов или аудиогидов, неотъемлемая часть основного выставочного бизнеса Пинакотеки, в согласии с идеями Виттгенс создать “живой музей”. К тому же это так приятно, когда уже в 38-м заключительном зале, возле знаменитых полотен второй половины XIX века, как “Поцелуй” Франческо Хаеcа, чувствуется аромат хорошего эспрессо. 
Viva, Fernanda!

Цитаты Fernanda Wittgens, Ettore Modigliani, Antonio Greppi по Pinacoteca di Brera, и Elle Italia, перевод Анны Коломиец. В статье использованы фото Anna Kolomiyets, с сайта Pinacoteca di Brera, Michele Nastasi для Studio RGA, указано по месту.

* Из воспоминаний мэра Милана Antonio Greppi, “Воскрешение Милана (1945-1951)”
“Она даже не дала дежурному времени, чтобы объявить о ее приходе. И я увидел перед собой женщину, отличную от всех остальных. Классический эрудит мог бы вообразить ее как Афину-Палладу, а я подумал о Валькирии. Она повторила свое имя, протягивая мне руку: я Фернанда Виттгенс”.

Понравилось, поделитесь