Carla Tolomeo. Экстравагантная королева “Стульев” и Вкуса

Миланская художница Carla Tolomeo – один из самых необычных персонажей в современном искусстве. Ее трудно вставить в рамки какого-то стиля: все время что-то будет выглядывать, топорщиться, блестеть – отличаться. Творец, владеющий всеми возможными техниками, последователь De Chirico, на пике славы оставила все, чтобы изобрести что-то, до того невиданное. И создала прецедент – творения Карлы хорошо известны и занимают сегодня важное место в очень конкурентном мире contemporary art. Ее девиз: никогда не почивайте на лаврах, совпадающий с названием одной ее книги и коллекции.

Эта беседа с художницей произошла накануне ее отъезда в Санкт-Петербург, для организации своей выставки. Об интервью мы договорились только за день до этого, вечером вопросы были сформулированы и отправлены, безо всякой надежды получить ответ быстро – ведь завтра утром рейс… Каково же было мое [Анна Коломиец]* удивление, когда утром в почте первым стояло письмо от Карлы, отправленное в 8 утра – практически перед выходом из дома, с радостным восклицанием перед ним "Eccomi!" – “А вот и я”. Сердечный рассказ, искренний, наполненный множеством смыслов – это эксклюзивное интервью для вас.

Коллекция Reds в экспозиции флорентийской арт-группы Mirabili. Arte d'Abitare

Анна Коломиец: Карла, вы начинали свою творческую карьеру как живописец – кому знакомо имя Tolomeo, помнят вас как очень успешную художницу из Милана. Вы не только много писали маслом, но и работали в таких монументальных техниках как фреска и мозаика, делали гравюры, акварели, иллюстрации. Что же стало причиной этой "странной" трансформации - творческой мутации и ухода в другой жанр, который определяют как прикладное искусство, и часто рассматривают как "вторичное" по сравнению с чистой живописью? Это было шуточной затеей, вы хотели попробовать что-то новое или, возможно, устали от красок? Когда и как вы превратились в "Королеву Стульев"?

Картина Exodus Two, холст, акрил

Carla Tolomeo: На самом деле я продолжаю оставаться живописцем – думаю, как живописец, реагирую как живописец, даже если Стулья так претенциозно “заявили о себе” как мне, так и миру). "Мутация", как вы говорите, произошла в результате одного события, которое поразило меня до глубины души: в Лондоне, после моей успешной персональной выставки, Peter Naum предложил мне контракт. Это было событие такой степени важности, какое еще никогда со мной не случалось – логическое завершение многих лет очень тяжелого труда и даже жертв. Это означало, что я вливаюсь в ряды художников, которые имеют мировую значимость, это биеннале, это международные галереи, квалифицированные и квалифицирующие. Но контракт (мастерская, место проживания, количество работ, плановые выставки, профильные журналы, встречи с критиками) предусматривал, что я должна была жить в Лондоне... Я наивно искала возможности договориться: <<две недели в Лондоне, одна в Милане>>. Но это оказалось невозможно: я должна быть там рядом, а мои работы всегда под “присмотром”. После месяца переговоров (провальных) и при полном ощущении личной человеческой неудачи, я вернулась в Италию, и я не смогла больше зайти в свою мастерскую и писать...

Еще в те годы моя мама была тяжело больна, и мне удалось убедить ее переехать ко мне. И потом у меня был муж, по отношению к которому мне казалось большой несправедливостью сказать <<Пока, я уезжаю в Лондон, увидимся>>.  Я не могла оставить свою привычную жизнь, но в то же время понимала, что, наверное, настоящий художник, не должен был думать ни о матери, ни о муже, а только об Искусстве. Я чувствовала себя полным Нулем.

Я проводила часы и дни вместе с мамой, пытаясь отвлечь ее, играла с обрезками ткани и говорила ей: <<Мы сами должны трансформировать вещи в то, что хотим увидеть>>. Она была очень умной женщиной, и ответила мне <<Попробуй преобразить стул>> [Шел 1997 год]. Сейчас я думаю, что выиграла этот спор.

Эскиз дивана Palme. Акварель

АК: Вы в своих творениях демонстрируете мастерство и чувствительность не только к цвету, что для живописца логично, но и чувствительность к различным материалам, к тактильной стороне. И потом, мы говорим об объемных предметах, а не плоском изображении. Возможно вы уже раньше пробовали заниматься скульптурой? Откуда взялась в вашем творческом опыте такая тактильная чувствительность к материалу?

CT: Я делаю мраморную скульптуру, и сейчас уже задумала новую коллекцию, которую хочу начать весной. И в мраморе, и в бронзе я ищу новую пластичность, движение. В каком-то смысле я воспроизвожу мой мир – и переплавленный в этот материал, он становится почти абстрактным. Пара моих скульптур установлены и стали памятниками, один в Форте-деи-Марми, другой в музее парка Портофино. Это разновысокие Тотемы, колонны с дельфинами или лунами.

Мраморный тотем Dark Side в парке города Портофино

АК: Ваш родной город Милан – признанная столица мировой Моды. Этот факт как-то повлиял на ваше "преображение"? Каковы сегодня ваши отношения с миром Высокой Моды, кроме того, что ваши произведения стали частью личных коллекций знаменитых кутюрье? Вы когда-нибудь получали такие предложения или, возможно, у вас был соблазн поработать в качестве стилиста?

CT: Сказать по правде, даже если я работала и работаю с такими брендами как Hermès, Missoni, Blumarine, я не особенно люблю моду. Я считаю, что Милан очень сильно изменился под влиянием моды, изменились его ценности, изменились даже его параметры. Конечно, мода – это креативность, это воображение, но прежде всего это бизнес. Бизнес и приложения к нему, и все с ним связанное, когда ценится то, что продается, то, что делает деньги.

Blue Seduction Carpet. Коллекция галереи Contini

АК: Если попробовать провести параллель со стилями в искусстве, вы бы себя соотнесли больше с барокко или сюрреализмом?

CT:  Я долго изучала японское искусство, когда никто им не интересовался. Я получила массу знаний из бесценных книг, которые нашла в Калифорнии, я поняла секреты ритма в композиции, гармонии, баланса тона и цвета. Да, я могу назвать себя сюрреалистичной, но не до конца – я думаю, что изобрела свой собственный способ творить искусство.

Деталь спинки дивана Black Pineapples. Галерея Contini

АК: Ваш любимый исторический персонаж и из мира искусства?

CT:  Двух персонажей я любила особо: это Витторе Карпаччо и Джакомо Казанова. И я многому научилась у обоих и продолжаю учиться.

Подготовка персональной выставки в галерее Contini в Венеции. Фото Feliciana Mariotti

АК: Ваши работы я впервые увидела в Венеции, в такие же как сейчас дни, перед Рождеством. Моей первой мыслью было: это искусство как воплощение самой Венеции, ее карнавала, духа Казановы... (угадала). Какие отношения у вас с этим уникальным городом?

CT:  Венеция всегда была для меня особым местом. Туда я убегала во время учебы в университете, туда я возвращалась с моим мужем. Мы были гостями Кинофестиваля и фестиваля Campiello, там я общалась с исследователями Казановы. Сегодня я возвращаюсь в Венецию, потому что это самая красивая витрина для моих работ.

Bestiario Fantastico Карлы Толомео. Акварель

АК: Ваш “креативный бестиарий” населяют всевозможные птицы и рыбы, бабочки и черепахи, поросята и лошади. Какой зверь сегодня “оккупировал” вашу мастерскую? 

CT: Жабки, жабки и жабки.

Карла в окружении своих работ

АК: Мы разговариваем накануне Рождества, самого волшебного праздника года. Наверное, это самый любимый праздник всех детей… и взрослых детей тоже. Ваше искусство делает нас чуть более чуткими, чуть добрее, немного более искренними… и немного детьми. Что вы хотели бы пожелать нашим читателям на Рождество (все они творческие личности)?

CT:  Мои поздравления всем, и пусть у всех получится быть творцами – просто отпустите свою фантазию. И творите!

*Беседовала Анна Коломиец.

В статье использованы фото Галереи Contini Arte (Венеция, Кортина –д’Ампеццо), Mirabili, Arte d'Abitare, Feliciana Mariotti, из открытого доступа.

Понравилось, поделитесь (позитивом)